Специфика положения религиозных институтов в последние столетия Российской Империи состояла в том, что со времён Петра I РПЦ была довольно жёстко подчинена монаршьей воле, церкви было запрещено избирать патриарха, а все решения напрямую диктовались государственным чиновником - Обер-прокурором Синода. Это вступало в противоречие с догматами православной веры, и именовалось грехом цезарепапизма (присвоение монархом полномочий духовного лица). Как следствие, одним из основных требований иерархов, высказанных после Февральской Революции, было избавление от власти государства - приведём для примера мнение епископа Переславского Иннокентия, высказанное в открытом письме от 24 марта 1917 г.:
С свержением монархии Церковь избавилась от позора, от участия в навязанном ей грехе цезарепапизма. Царское учреждение - Синод лишился теперь своих полномочий и сам собою упраздняется, мы лишились такого главы, который бы возводил и низводил архипастырей и властно направлял жизнь Церкви.Более развёрнутое и образное выражение этого взгляда можно найти в приветствии Московскому Всероссийскому съезду духовенства и мирян от Пермского епархиального съезда 26-31 мая 1917 г.:
Гнет самодержавного строя, особенно со времен Петра Великого, наложил на церковную жизнь цепи полного рабства и, лишив церковную общину самоуправления, внес разъединение между пастырями и пасомыми, превратив первых из свободных провозвестников евангельской истины в своих правительственных агентов, навязывая иногда священному сану обязанности, несоответствующие духу пастырского служения, а последних, т.е. мирян, обратив в безгласное стадо, с затаенной тяжкой болью в сердце, ставшее безучастным к церковной жизни и нередко в лице многих совершенно отвратившееся от интересов православия.В свете вышесказанного пастыри вполне логично требовали полной независимости, упразднения ненавистного диктата государства - приведём пример из резолюции Чрезвычайного съезда духовенства и мирян Омской епархии от 24 мая 1917 г.:
Но сгнившее здание самодержавного строя, основанного на насилии и бесправии, рухнул, уступив место новому государственному и церковному строительству на высоких началах духовной свободы, равенства и братства.
5) В свободной России, при безусловной свободе совести и вероисповеданий, православная христианская церковь должна быть независимой от власти государства и иметь полную свободу внутреннего самоопределения, своего устройства и всего распорядка жизни.Правда, есть один небольшой нюанс (с) Требуя независимости, представители духовенства вовсе не забывали о хлебе насущном. Поэтому в той же резолюции Чрезвычайного съезда духовенства и мирян Омской епархии 24 мая 1917 г., постулировалось:
6) Государственная власть, имея право надзора за всеми установлениями в пределах русского государства, поручает исполнение единственно внешнего надзора за всеми религиями России особому министру исповеданий, который должен также, как и глава государства, принадлежать к Православной церкви.
7) Должность обер-прокурора Святейшего Синода, как несоответствующая новому строю жизни и взаимоотношениям церкви и государства, должна быть упразднена.
8) Так как религиозная потребность людей имеет существенное значение в их жизни, то и все русские граждане вправе требовать от государства содействия в удовлетворении этой потребности наряду с прочими потребностями в науке, искусствах и т. п. Поэтому государство обязано всем церквам и исповеданиям оказывать материальную поддержку, сообразуясь с историческим и культурным значением их, а также с числом принадлежащих к ним граждан.А некоторые заходили ещё дальше, предлагая восстановить сбор церковной десятины - как епископ Переславский Иннокентий в статье от 8 мая 1917 г.:
В частности: государство обязано удовлетворить нужды православной христианской церкви в обеспечении содержанием духовенства, помощью религиозно-нравственному просвещению народа и законной защитой Православной церкви от гонения неверующих.
Взимать с своих членов десятину - неотъемлемое, Богом дарованное Церкви право, и этой десятины вполне достаточно для безбедного существования служащих алтарю и для всякого рода дел благотворительности... Только лукавый, чтобы держать нас в своей власти, внушает ложный страх, что якобы наш народ никогда не согласится добровольно исполнять закон Христов о десятине.Предельно коротко и ясно подход служителей культа выразили в резолюции съезда духовенства и мирян Керстенбемского благочиния Рижской епархии, Лифляндской губернии от 23 мая 1917 г.:
Церковь должна получать материальную поддержку от государства, но в своей внутренней жизни церковь [должна быть] вполне свободна от государства.Я считаю, красиво. Граждане попы все из себя сильные и независимые от государства, но деньги это государство - уж будьте любезны - обязано регулярно отстёгивать. Однако не будем предвзяты: проповедников аскезы и смирения беспокоили не только презренные материальные ценности. В уже упоминавшейся резолюции Чрезвычайного съезда духовенства и мирян Омской епархии выдвигался целый ряд политических требований :
3) Так как большинство населения России принадлежит к православной христианской церкви, то признать желательным, чтобы наше русское государственное строительство соответствовало бы основам православного учения.Если подвести итог, то представители церкви в 1917-м году вполне осознавали собственные интересы и последовательно продвигали вытекающие из них политические требования. Однако проблема была в том, что эти требования не находили отклика у широких масс. Нельзя сказать, что сами иерархи этого не осознавали: так, в воззвании духовенства Кыш-тымского завода от 14 марта 1917 г. справедливо говорилось:
4) Избранный Учредительным Собранием глава нашего государства должен принадлежать к православно-христианской церкви и русского происхождения.
5) В свободной России, при безусловной свободе совести и вероисповеданий, православная христианская церковь должна быть независимой от власти государства и иметь полную свободу внутреннего самоопределения, своего устройства и всего распорядка жизни.
Скажем откровенно: раньше мы служили в полицейском государстве и за это теперь несем заслуженное возмездие: интеллигенция нас не признает, народ нас часто не понимает, а рабочий люд относится с недоверием. Мы были сдавлены холодными, бездушными, костлявыми руками монашествующего начальства, а также указами, циркулярами и разными предписаниями консистории и прочих «темных сил». Мы виновны, но заслуживаем снисхождения. Наше сельское духовенство было забито, забыто и никем не принято. Оно видело страдания и слезы народа, но было бессильно что-либо сказать. А если оно и пыталось иногда сказать правду о страданиях народа, то тотчас же получало пресечения в форме преследования, лишения сана и даже ссылки в Суздальский монастырь. Осуждайте нашу прошлую деятельность, - мы сами ее осуждаем. Но теперь в настоящий момент волею народа с нас сняты узы и путы, и мы теперь готовы всю душу отдать на служение свободной Церкви Христовой для блага и счастья дорогой родины.Однако народ не мог по мановению руки забыть многовековую историю пособничества гнёту эксплуататоров.
